«Встреча была уединённая, в пустом поле, и только Бог, может, видел сверху, каким глубоким и просвещённым человеческим чувством и какою тонкою, почти женственною нежностью может быть наполнено сердце иного грубого, зверски невежественного крепостного русского мужика, ещё и не ждавшего, не гадавшего тогда о своей свободе». Так писал в 1876 году Ф. М. Достоевский в рассказе «Мужик Марей», вспоминая своё даровское детство и встречу, которая «залегла в душе неприметно» и «припомнилась тогда, когда надо было» – на каторге в Сибири, в минуту отчаяния.

Что же произошло? Маленькому Феде, гуляющему в окрестностях усадьбы и притаившемуся в поросшем кустарником Лоске, померещился крик: «Волк бежит!» В испуге барчонок бросается к единственной защите – мужику Марею, пашущему поблизости.

«Он протянул руку и вдруг погладил меня по щеке.

– Ну, полно же, ну, Христос с тобой, окстись… – Он протянул тихонько свой толстый, с чёрным ногтем, запачканный в земле палец и тихонько дотронулся до вспрыгивавших моих губ…

– Ну… ступай, а я те вослед посмотрю. Уж я тебя волку не дам! – прибавил он, всё так же матерински мне улыбаясь…»

Глубоко запавшее в детскую душу впечатление о материнской нежности крепостного крестьянина спустя двадцать лет заставит Достоевского по-иному взглянуть на мужиков-каторжан – без ненависти и злобы, но с верой, что и в варварстве своём они сохранили «красоту человеческого образа».